Шикарно же.

1. 1 149 слов
осторожно, в тексте есть пара ругательств


За этот месяц новенькая умудрилась достать абсолютно всех.
Вот и сейчас она тащилась за Кошкиной, включив прежнюю пластинку про радости дружбы и последний - "Понимаете? Последний! Последний, потом вы закончите школу!" - класс, который им необходимо было провести обнявшись и распевая песенки про добрых товарищей. Кошкина шла угрюмо: параша по алгебре сегодня была особенно несправедливой, а на физике сел плеер, и теперь вместо того, чтобы мирно плестись домой под рычание "Мертвых оладушек", ей приходилось слушать визгливые сюсюки нагнавшей ее приставалы.
"Побежать, что ли", - думала она уныло. - "Направо вон подворотня, ее с полпинка не заметишь, если не знать. Ох, да заткнись ты, ну сил же никаких нет".
читать дальшеКошкина шла молча, потому что втолковывать что-то Липиной, новенькой в их 11в, было абсолютно бессмысленно. Она перевелась в их школу в этом году, и, только появившись, сразу же выпросила себе у классухи должность старосты (без которой они десять лет как-то жили и прожили бы еще столько же, да, слава Ктулху, в следующем году их здесь уже не будет). То есть, размышляла Кошкина, если кому-то вдруг хочется себе лишнего геморроя, то пожалуйста, это его дело. Пусть. Дуракам ведь законы не писаны. Но вот того, чтобы их "староста" держала все эти свои геморрои при себе, 11в так и не дождался. Липина немедленно развернула массовые кампании по уничтожению остатков здравого смысла в их убогом образовательном учреждении. За сентябрь - за один, мать вашу, месяц - весь класс и оглянуться не успел, как уже был "подписан" на два долбанутых праздничных спектакля и один гребаный городской роликовый забег. Ей до всего было дело. Она вечно подскакивала на переменах, как торнадо, к ничего не подозревающим одноклассникам, мирно уткнувшимся в телефон или книжку, и сшибала их с ног потоком информации, вечно чего-то требуя - скажем, Варова обязана была нарисовать вместе с ней "антинаркотический" плакат, а Горин с Тищевым - помочь Овце дотащить до дома стопки тетрадок. При этом, понятное дело, очередное правительственное "скажи наркотикам ТРЯМ" обошло бы их школу стороной, если бы не Липина и ей подобные, а Овце-неудачнице сорок лет, не семьдесят, сама дотащит.
Отдельным пунктом стала история с ябедничеством Липиной на Варову и еще двоих чуваков, которых она застала курящими на перемене и рассказала об этом классухе, мол, губят свою жизнь и все такое. Наябедничала. Словечко из детсада и поступок оттуда же. С классухой им повезло, - почти вменяемая тетка, - она никак на эту историю не отреагировала. Но факт-то остается фактом.
Но это еще ладно. Кошкина курить недавно бросила, потому что с бабками, мягко говоря, голяк, и, к счастью, не блистала талантами, так что от нее ни плакатов, ни песенок, ни акробатических трюков не требовали; оттого она тайно надеялась, что будет как можно реже испытывать атаки Липучки. Конечно, она ошибалась.
Венцом деятельности Липиной стало вечное нытье по поводу "недружественности", "несплоченности" и прочих похожих слов. И из всех двадцати пяти с хреном недоличностей 11в ей полюбилось иметь на эту тему мозги именно Кошкиной. Конечно, она самозабвенно вопила и во всеуслышание, на переменах там, или после уроков, и прибавляла свои воззвания к любому "массовому обращению" вообще, но, пожалуй, только Кошкиной посчастливилось стать объектом точечного воздействия.
Один раз Кошкина вежливо предложила ей пойти уговаривать других людей и в другом месте, но Липучку это не остановило; второй раз, сочла Кошкина, был бы таким же бесполезным, и оттого она молчала. Ни единый раз за всю школьную жизнь ей не встречались настолько тупые люди, ну кроме разве что учителей, которые с первого раза не могут усвоить простую вещь - не лезь не в свое дело.
Не лезь не в свое дело. Заповедь 11в и разумной части человечества.
Кошкина никогда не считала себя злой; чтобы разозлить ее, надо было чертовски постараться. Даже Овце за все пять лет мучительно бесючей литературы по-настоящему не удалось этого ни разу. Но теперь, когда она шла, даже через напяленный на голову капюшон слыша липучкины уговоры "быть общительнее", асфальт плыл от злобы перед глазами, а руки в карманах худи сами собой сжимались в кулаки.
Кошкина с непрошеным провожатым свернула налево, к парку, и на площадке за магазином заметила троих одноклассников: Горин придерживал левой рукой свою катальную доску и что-то сердито втолковывал Варовой, злой и похмельной, бесплодно щелкающей зажигалкой со стертым кремнем; Клушина сидела на ступеньках рядом, уткнувшись в одну из своих любимых головоломок из маленьких гнутых железок.
- Привет, - бросила им Кошкина, проходя мимо; Горин и Варова, кажется, ссорились всерьез, и взглянули на нее мельком: Горин махнул в ответ, Варова зло швырнула об асфальт зажигалку, отчаявшись зажечь свою "зубочистку".
- Ребята! Что с вами? Вы же в школе сегодня не были! Серьезное что-то случилось, да?!
У Кошкиной отлегло от сердца - пока Липучка собирается прицепиться к новым жертвам, она успеет ускользнуть.
- Подожи, Люба! Наде и Вите нужно помочь!.. И опять куришь, Надя!
Супермен, подумала Кошкина, если ты есть, почему ты не вмешиваешься в такие моменты?
Хотя, в конце концов, он прав - это же не его дело.
Кошкина, сама не зная, почему, повернулась и встала, по-прежнему держа руки в карманах и не снимая капюшона с головы, рассматривая оторопевшего Горина, обозленную Варову и Липучку с непритворным выражением горести и желания помочь на лице.
Я, думала Кошкина, как и все в классе, знаю, что Горин и Варова трахаются друг с другом уже больше года и вечно срутся между собой, и лучше к ним двоим не лезть. Это их дело.
Я, думала Кошкина, как и все в классе, знаю, что большинство ребят курит, но мне не пришло бы в голову даже пытаться вмешаться. Это же просто глупо.
- Да как вы не поймете, что вскоре никогда можете не увидеть друг друга?!
Я, думала Кошкина, как и все в классе, знаю, что дружба по заказу выходит хреновая.
А вот до Липиной это в упор не доезжает. Она приперлась в этот класс в последний год - так вообще делают? вряд ли часто - и, ничего не зная, пытается чем-то рулить.
Клушина молча копалась в железках. Вот, например, Клушина - для Липиной это просто тихоня; ну, может, классуха ее предупредила, что у девочки легкое торможение, а бумажки все в порядке, и оттого в психушке ей делать нечего. Липина возле нее сюсюкала вдвое, так что, скорее всего, без классухи не обошлось.
Классуха ведь ничего. Вменяемая тетка. Только и она не знает, что бумажки бумажками, а Клушу как-то раз нашли за школой, над столовской кошкой - еда в столовке, конечно, говно, но сырой кошатиной Клушина лакомилась вряд ли ради протеста. Да, класс у них не "дружный", но они просто знают такие вещи. Потому что жили бок о бок десять лет. Знают и умеют обходить, когда надо. Потому что это их дело. А прочим тут делать нечего.
Перебранка возрастала, звук становился нестерпимо громким.
Я, думала Кошкина, как и все в классе, знаю, что у каждого человека, даже школьника, такое количество тараканов в голове, какое и вообразить себе трудно, и поэтому не стоит запускать руки в чужие головы - ну, или быть готовым, что все эти мерзкие насекомые потоком хлынут в твои собственные рукава.
Сколько это еще будет длиться, интересно?
Железки в руках Клуши мелко задрожали вместе с ее пальцами.
Ведь, думала Кошкина, рано или поздно можно и сорваться.